Лахова Татьяна Леонидовна

Лахова Татьяна Леонидовна

 Родилась в Сибири, в Алтайском крае 15 января 1957 года. Закончила филологический факультет Кемеровского государственного университета. Работала корреспондентом газеты, ответственным секретарем и заместителем редактора журнала «Земляки», редактором газеты «Огни Агидели». С 2001 по 2011 год была управляющим делами администрации г. Агидель. После выхода на пенсию работает корреспондентом газеты «Огни Агидели».

ИВАН ДА МАРЬЯ. СТАРАЯ СКАЗКА НА НОВЫЙ ЛАД.

Я его ненавижу! Он лежит рядом со мной каждую ночь, и, начиная с понедельника, ненависть к нему копится огромными, совершенно убийственными дозами. Господи! Сколько, таких как я, вынуждены нести этот крест! Я хочу свернуться клубочком и спать, спать… Но по прихоти этого бездушного существа я должна выползать из-под одеяла, закутываться в халат и проклиная все на свете брести в ванную. Да, я – сова! Чистокровная, без всяких жаворонковых примесей. Моя работоспособность увеличивается с приближением ночи и валится в минуса ранним утром. И именно утром эта сволочь начинает звенеть! Будильник – мой персональный враг с самого раннего детства. Я его ненавижу!!

Я выдираюсь из сна, как из вязкого болота, с явным ущербом для психики. В ванной стараюсь не глядеть в зеркало, потому что утром ничего хорошего там не показывают. Установлено опытным путем. После обязательных водных процедур рассерженный наглым вмешательством организм в корне душит все положительные эмоции. Поднятое на ноги, одетое и накрашенное в районе лица тело, с отвращением вливает в себя обязательную чашку кофе. Организм не хочет завтракать в седьмом часу утра. Это противоестественно! Но если не запихнуть в спящий желудок хоть что-то, он обязательно отомстит, ворчливо забурчав в самое неподходящее время. Тоже проверено.

Продвижение к месту работы в общественном транспорте подчистую освобождает душу от остатков оптимизма и впихивает в стройные ряды мизантропов.  Из-за моей любви к быстрой езде и отрицания, в разумных пределах, правил дорожного движения меня на определенное время выперли из славных рядов автолюбителей. Собственно, утренняя езда на собственной машине если и отличается от езды на маршрутке, то только отсутствием посторонних и малоприятных запахов. Сидящий рядом мужик вчера явно закусывал дрянную водку салом с чесноком, а сегодня забыл зайти в ванную. Кстати, ему это не мешает.

Добравшись до работы за пятнадцать минут до прихода начальства и коллег, систематизирую необходимые на сегодня документы, просматриваю почту и, приклеив улыбку, встречаю своих девчонок. Я глубоко убеждена, что плохое настроение и личные заморочки надо оставлять за порогом собственной квартиры. У людей и без меня этого добра хватает.

Через пять минут  захожу в кабинет шефа. Я – секретарь-референт руководителя довольно крупной и процветающей фирмы. В мои обязанности входит ВСЁ, строго в соответствии с народной приметой – кто везет, на того и кладут. Я готовлю необходимые бумаги, составляю пресс-релизы, перевожу письма и документы, составляю для шефа график его деловых встреч, присутствую на переговорах и прочая, и прочая… Кофе не готовлю и сексуальный голод не удовлетворяю. Для этого у него есть просто секретарша. Время от времени я ловлю на каких-нибудь частях своего тела его задумчивый взгляд, но перспектива из-за рядового, и даже в чем-то скандального (а уж об этом бы я позаботилась!) страха потерять хорошего работника его все-таки останавливает. Мой шеф замечательный актер и привычная в последнее время смесь хама с энергетическим вампиром. На переговорах с потенциальными партнерами он неожиданен и  многолик – от  наивного простачка до прожженного дельца, в зависимости от ситуации, которую он просекает сразу. С подчиненными высокомерен, нагл и груб. При этом обладает каким-то потрясающим деловым чутьем, что позволяет фирме процветать и выплачивать сотрудникам очень неплохие деньги.

В кабинете шефа, как всегда, гремучая смесь ора, низкопробного мата и оскорблений. Сегодняшняя жертва – начальник рекламной службы, волоокое создание с повадками законченного гея. Шеф самозабвенно вопит, рекламщик активно потеет, остальные сидят, потупив взоры. А я вспоминаю, как шеф однажды решил «подзарядиться» от меня. Тут следует заметить, что я – дитя провинциального городка. Вернее, его рабочих окраин, со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Воспитание улицы, понятное дело, было не слишком отягощено педагогическими изысками. Но именно это, лучше любого дедушки Ленина, в свое время сподвигло меня учиться, учиться и учиться… Два высших образования отшлифовали меня до блеска. Я не хуже потомственного дипломата управляюсь с многочисленными ложечками-вилочками-ножичками; могу легко поддержать беседу на самую высокоинтеллектуальную тему; знаю, как одеться, чтобы не выглядеть вульгарно и при этом оставлять неуловимый намек на легкий флирт… Но в случаях откровенного хамства с использованием русской общеупотребительной лексики весь этот намывной песок цивилизации и культуры смывает волной вековой генетической памяти. Ребята с нашей улицы сильно бы удивились, услышав, как художественно и с тонким знанием основ словообразования, интерпретировала я полученные когда-то от них уроки русского матерного. Охарактеризовав шефа и методы его руководства, я кратко указала маршрут, по которому и послала ошалевшего от моей наглости начальника. В полной тишине вышла из кабинета и направилась писать заявление об увольнении. Остаться без работы я не боялась. Вряд ли шеф надумает мне пакостить, тогда ведь выплывет и сцена в кабинете. А он честолюбив, да и на мелкую подлость, пожалуй, не способен. Конечно, было жаль хорошей зарплаты, но… береги честь, и не важно – смолоду или не очень. Передав заявление секретарше, я пошла собирать свои немногочисленные вещички. Когда минуту спустя она пригласила меня к нему в кабинет, я шла с хорошим боевым настроем, ожидая увидеть жаждущего реванша начальника. Но он был спокоен и даже весел. Аккуратно порвал мое заявление и поинтересовался, почему я в анкете указала неверные сведения о знании языков. На мое удивленное молчание он со смешком заметил, что, кроме английского и шведского, надо было сообщить и о знании в совершенстве русского матерного. Я осталась работать, и об инциденте мы больше не вспоминали.

Шеф наконец-то получил нужную дозу чужого унижения и страха, и день покатился по накатанной. К шести вечера все заметно активизировались, и в 18.05 офис был гулок и необитаем. Лишь я, как одинокое привидение, всматривалась в текущую за окном предновогоднюю улицу. Разноцветные огни, яркие всполохи рекламы, ручейки причудливых гирлянд, затейливо извивающихся по фасадам зданий, вспыхивая и перемигиваясь, напоминали о веселом и вкусном празднике. Я мрачно вглядывалась в это красочное сумасшествие и вяло пыталась раскопать в себе зачатки праздничного настроения. Душевные изыскания как-то легко сняли почти тридцатилетний слой. Я вдруг вспомнила раннее детство и запах апельсинов, который неразрывно был связан с елкой, Новым годом и утренними поисками подарка в оставленном у кровати валенке. Мамины заполошные поиски чего-нибудь вкусненького и дефицитного задолго до праздника начинали волновать кровь в предвкушении чего-нибудь этакого. Извлекаемые из сумочки банки майонеза и зеленого горошка вызывали целый шквал положительных эмоций и томительного ожидания. При этом, с голоду мы не умирали, и на столе всегда была вкусная и сытная еда. Видимо, праздник ассоциировался с определенным набором продуктов, которых не было в ежедневном обиходе. Парадокс: дефицит продуктов растягивал предвкушение праздника как минимум на пару месяцев. Сейчас, за несколько дней до Нового года в моей квартире о его приближении свидетельствует лишь включенный телевизор с назойливой праздничной рекламой. Кстати, надо зайти в магазин и хоть что-то купить на зуб. Моя лень, выдавленная из рабочей сферы, плотно обосновалась в сфере хозяйственно-кулинарной.  

Я выглянула в окно. Народ перетекал по пешеходной части, концентрируясь у входов в магазины. Не люблю толпу. Сейчас схлынет основная масса разнокалиберных служащих, и я поеду домой, избегнув слишком уж тесного соседства с попутчиками.

По дороге к остановке, на выходе из магазина на меня налетел какой-то мужик. От неожиданности я выронила сумку, и мы оба бросились ее поднимать, при этом – классика жанра – изрядно стукнувшись головами. Голос,  произносивший слова извинения, был низок и приятен, а глаза… Ах, черт возьми! Ну, какого рожна я вздумала поглядеть ему в глаза?! Я далеко не трепетная лань, и уже давно отношусь к представителям противоположного пола с изрядным скепсисом. Раза три у меня вяло зарождалась личная жизнь, но гибла практически в зародыше, разбиваясь либо об инфантильность, либо о чрезмерную мужскую самонадеянность. А, в общем-то, просто из-за отсутствия любви.

— Иван, — мужик протягивал руку, а его глаза пытались уютно разместиться в моем сердце.

— Марья, — буркнула я, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Мы немного помолчали и захохотали. Да уж, русская народная сказка в современном исполнении. На его предложение подвезти я ответила решительным отказом и, махнув рукой, побежала к подъехавшей маршрутке. В машину я не села не из соображений безопасности. Мне уже два раза по 17, и надеяться на то, что кому-то взбредет в голову нарушить малоприятную статью уголовного кодекса из-за сексуального контакта со мной, было бы слишком самонадеянно. Просто… У этого мужика были такие замечательные глаза, что мне не хотелось разочаровываться, если бы их обладатель начал говорить банальности.

Маршрутка – не лучшее место для психоанализа. Но держать себя в привычной узде после утомительного рабочего дня не было ни сил, ни желания. Горло вдруг сдавил спазм, в носу странно защекотало, и я с удивлением обнаружила, что готова вкусно и на полную катушку порыдать. В последний раз я плакала… Да уж и не вспомнить, когда. Практического опыта, считай, никакого. К тому же рыдать в общественном транспорте все равно, что раздеваться на городской площади в погожий воскресный день. Да и с чего бы это вдруг такие нежности?  Подумаешь, глаза! Все остальное, кстати, может спокойно принадлежать мерзавцу. Может. Но это будет очень обаятельный мерзавец. Успокойся, чумичка! Ты уже, кажется, давно поняла, что твое личное бабское счастье издохло при рождении, а мужиков под твои стандарты последний раз делали в прошлом веке. Да и то – весьма сомнительно. В перебранке с собой, любимой, я не заметила, как докатила до нужной остановки. Выбравшись из маршрутки и сделав несколько шагов по направлению  к дому, я услышала за спиной: «Марья!».  Ошалев от предположения, я медленно обернулась и уткнулась носом в букет белых роз. Сверху этого роскошного облака на меня смотрели глаза очаровательного мерзавца. Хотя, почему мерзавца? Сердце прихватили мягкие кошачьи лапки, и на душе стало тепло и уютно.

— Ну, что же вы от меня убегаете? А вдруг мы с Вами из одной сказки?

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПРОЗА ИЛИ ОБРАТНАЯ СТОРОНА

НАУКИ О ВОСПИТАНИИ

Господи! Если бы я могла, то собрала бы всех мамаш, бросивших своих детей на руки государству, и… Кару я им еще не придумала, но, честное слово, она будет страшной! И не надо мне заливать, что ситуации бывают разные, и у бедных женщин, порой, просто нет выхода. Даже если тебя съели, у тебя есть два выхода! Нет, я не мизантроп и не маньячка. Я – воспитатель и на полставки учитель детского дома, и к горе-мамашам у меня свой счет. Не можешь воспитывать – не рожай, а родила – изволь воспитывать!

Кровожадные мысли с уклоном в философию не мешают мне бдительно следить за группой, расположившейся в столовой на ужине. Ну, кто бы сомневался!

— Ленка! Ты можешь хотя бы во время еды глазки не строить?! Ты, ты! Кто же еще? О, господи! Ангел во плоти!

Владимир, свет ты мой ясный! А я сейчас добавлю. Что ты его пинаешь? Места другого не нашел?

Ольга, рот закрой. С ума сойти! У тебя на лице недельное меню раскидано, а ты еще пытаешься кашу там примостить.

Все! Хватит галдеть! Дежурные убирают со столов, остальные выходят строиться.

«Когда же финиш? Нам бы час простоять да отбой продержаться… Интересно, кто сегодня из начальства дежурит? Что это Васька такой тихий? Не к добру. Опять курить пойдет, паразит».

— 15 минут на выплескивание лишней энергии, и – по спальням. Умываемся и бай-бай. Вопрос « с кем» будешь решать лет через десять, гангстер ты мой половой. А для начала пока ноги вымой. Ведь убойной силы запах! Еще пару деньков – и либо ребята вымрут, либо у тебя ноги отвалятся.

Все. Пошли. Васенька, котик ты мой блудливый, и куда ты направляешься? Иди, золотце, сюда.

«Все равно ведь курить убежит. Не к юбке же эту жердь привязывать. У парня семь лет «курительного» стажа. Жуть! С пяти лет курит! А я ему ежедневные нотации читаю. Ладно. Никуда не денется. К отбою придет. Интересно, кто сегодня будет отвлекать мое внимание? Так и есть, Володя соловьем заливается. Вот ведь черти! На уроке двух слов связать не в состоянии, а сейчас – хоть на трибуну выпускай. Все. Василий уже за углом скрылся. Слава богу! Теперь минут на двадцать занятие есть – надо же обсудить, как меня ловко провели».

— Сильная половина рода человеческого! Я сейчас к девочкам пойду. Через пятнадцать минут буду у вас. Надеюсь, медицинская помощь не понадобится? Кто о чем, а вшивый о бане. Тебя, мой дорогой, пора уже сексопатологу показывать. Я тебе потом объясню, что это за дяденька.

— Здравствуйте, Анна Федоровна. Да, с ужина. Нет, погуляли немного. Хорошо, зайду.

— Все, орлы, по спальням! Кто сказал «Змея в шоколаде»? Умники. Вы поработайте с такими оболтусами столько, сколько она – кем вы станете?

«Вот ведь паразиты. До чего точно прозвище дали. «Змея в шоколаде»! Сейчас будет зудеть. Почему не строем? Почему не сразу с ужина? Дай бог не сорваться. Неужели и я через десяток лет такой же занудой стану? Бр-р-р!

— Анна Федоровна, ребята уже не маленькие. Погуляли полчаса перед ужином – крепче спать будут. Ну, они же не первоклашки – парами ходить. У них уже другие пары на уме. Извините, Анна Федоровна, мне надо проследить, чтобы все было в порядке. Скоро дежурный воспитатель придет. Нет, после отбоя я задерживаться не буду. У меня автобус уходит. Это Ваше личное дело. Вы можете сидеть здесь сутками. Я этого делать не буду. Возможно. Я не претендую на педагогический дар. Но смею заверить, что талант педагога измеряется не количеством часов, отбытых в школе. Извините, мне некогда.

«Жандарм в юбке! Если она и дома такая же, то бедные ее домочадцы. Господи! Забрала Наталья Женьку из садика? Бедный ребенок! Опять всухомятку есть будет. Чертова жизнь! За какие-то гроши я вожусь здесь с чужими детьми, бросив своего собственного. Беспросвет! Все-все-все! Не заводись! Спокойненько!»

— Девоньки мои дорогие! Вы думаете, если я разговариваю с директором, то вам судьба отпустила лишние полчаса на болтовню? Косточки окружающим можно перемыть и лежа в постели. Быстренько переодеваться! Ольга! Опять в кровати с полной выкладкой! Ты когда-нибудь в ночной рубашке передо мной появишься? Меня можешь не стесняться. Насколько я разбираюсь в анатомии, ничего нового я не увижу. Света, этот свинарник с тумбочки за тебя будет убирать Екатерина Вторая? Ах, все-таки сама уберешь. Ку-у-да? Ленка, у тебя недержание мочи прямо перед приходом дежурного воспитателя. Шустренько! Так. Все легли. Здравствуйте, Людмила Петровна. Да, все на месте. Ленка только в туалете. Свет, сходи, скажи ей, что она не на заседании ООН. Пусть поторопится. Если я опоздаю на автобус, она оттуда уже не выйдет. Ну, все. Спокойной ночи, девчушки!

«Без десяти девять. Если Васька еще не пришел, я устрою ему веселую жизнь. Господи! Как там Женька? А если Наталья забыла забрать его из сада? Ну-ну-ну! Не нагнетай атмосферу. Она хоть соседка и шебутная, но ни разу еще не подводила. Все будет чудненько! Завтра – выходной. Сходим с Женькой в кафе, мороженое поедим… Это кто же там рожает-то? Как урок отвечать – у них голоса нет, а как орать – так прямо олени в брачный период».

— Лёнька! А если бы ты этим стулом угодил ему в голову? Да насчет головы я не сомневаюсь – она выдержит. Стул жалко. Почему до сих пор, как табун жеребцов бегаете? Быстро раздеваться и – в кровати. Мишенька, рыбка! Ты когда в последний раз ноги мыл? Про любовь рассуждаешь, а к самому можно только в противогазе подходить. Фу! Пакостник! Иди, мой ноги! И чтобы когти обрезал! Когти-когти. Ногтями это безобразие уже не назовешь. Васька где? А-а-а-! Легок на помине! Ты уже как мумия Тутанхамона высох, а все куришь. Быстро раздевайся! Людмила Петровна идет. Все, мальчики, спокойной ночи. Спасибо, ребята, как-нибудь доберусь. Нет, завтра у меня выходной. От вас, охломонов, хоть немного отдохну. Не подлизывайтесь! Пока.

«Неужели все? Кошмар! Десятый час! Если автобус уйдет раньше, то… Тьфу-тьфу-тьфу! А, черт! Вынесло ж тебя! Извините, Анна Федоровна. Я не могу задерживаться, у меня последний автобус уходит через пятнадцать минут. Послушайте! Что Вы от меня хотите? Дети лежат в кроватях, все на месте. Что еще? Не мо-гу. Вы – директор, к тому же живете рядом, так что можете позволить себе такую роскошь – потрепать каждого по чубчику. А я не могу! У меня собственный ребенок, как подкидыш, в шесть лет один дома по вечерам сидит, а я с чужими оболтусами сюсюкать буду? Сколько мне платят – на столько я и сюсюкаю. Хоть на два педсовета! До свидания!

«Господи! До чего же людям хорошо, когда кому-то плохо. Ведь не уймется, пока в душу не напакостит. У-у-у! Змея в шоколаде!

Ладно. Все. Бегом. Времени совсем мало…  Успела! Женечка, котенок мой милый, мама сейчас придет!»

Произведения

Литераторы  Агидели : [альманах] / Лит. об-ние «Агидельские родники»  ; [ред. Ю. А. Шурупов и др.]. — Нефтекамск: Нефтекамский Дом печати, 2014. — 80 с.

Кн. на рус., тат. и башк. яз.